Посты

Самый интересный вопрос — зачем Азербайджан так откровенно перегибает палку с реакцией. Реакция государств не бывает эмоциональной — это, безусловно, расчет.

Парады каких-то пойманных на улице несчастных айтишников, заламывания рук российским журналистам и четырехмесячный арест, совершенно отвязная вакханалия в медиа.

Триумф какой-то безумной «ответки» со священным ощущением собственной правоты.

Вы, конечно, извините, только мигрантское сообщество в России, увы, криминогенно, а тех забитых программистов, которые ничего тяжелее мышки в руках не держали, вы зачем-то под камеры вывели унижать.

Неужели поверили в украинские мифы о России, которая скоро развалится, и решили переопределить баланс сил? Сомневаюсь.

Собственно, просчитанная политика должна просчитывать последствия. В этот раз Азербайджан, полагаю, столкнется с более решительной — отрезвляющей —
реакцией.

Алексей Наумов. Внешпол — подписаться

По российско-азербайджанскому конфликту показательна информационная пропасть, которая пролегла между двумя сторонами.

В российской медиасреде часто можно встретить утверждения, что азербайджанская сторона недовольна самим задержанием этнических азербайджанцев, которых подозревают в убийствах.

Между тем, в азербайджанском сегменте на самом деле претензий к самому задержанию нет ни в СМИ, ни в телеграм-каналах, я такого не видел (хотя ада в последние дни в азербайджанских медиа повидал достаточно, ровно вчера об этом писал).

Претензия азербайджанской стороны в том (именно это звучит и на официальном уровне), что в ходе этого задержания погибли два человека.

И погибли они не оказывая сопротивления или отстреливаясь, а — по официальной версии — от сердечных приступов.

Парадокс в том, что тела погибших были переданы азербайджанской стороне, и фотографии их опубликованы. Смотреть на эти кадры тяжело: тела покрыты синяками, гематомами, следами увечий.

Я полагаю, что расследование случившегося в первую очередь нужно и важно нам, России, обществу, нашей правовой системе. Нужно оно и нашей внешнеполитической линии.

Как вытаскивать отношения Москвы и Баку из этой ямы ещё предстоит выяснить — уже сказано много совершенно резких, порой даже недопустимых вещей.

Пока вокруг темы вьются информационные стервятники, нашедшие для себя очень удачный инфоповод. К ним с радостью присоединился и Владимир Зеленский, который поспешил позвонить в Баку и засвидетельствовать свою поддержку. Звонили в Азербайджан и из ЕС.

Зеленский был бы рад полному и безвозвратному развалу двусторонних отношений — однако объективно оно не нужно ни России, ни Азербайджану. А вот Зеленскому, извините, как раз.

Алексей Наумов. Внешпол — подписаться

Иран бьёт сквозь «Железный купол» и всю систему ПВО по израильскому военному бюджету и по морали израильтян. Но принесет ли это успех?

Неделю назад израильская ПВО выглядела как почти идеальная система, уничтожавшая в воздухе девять из десяти иранских ракет.

К 20 июня началась ощутимая просадка: по данным NBC News со ссылкой на израильскую разведку, эффективность перехватов за последние сутки уже около 65%. Тем же коридором в 60–70% оперируют и профильные военные порталы.

Причин снижения эффективности несколько:

1. Заканчивается дорогой боезапас

Каждая ракета Arrow-3 стоит Израилю 2–3 миллиона долларов. Запасы этих перехватчиков — по данным той же WSJ — исчисляются «несколькими десятками», а новый контракт ещё согласовывается.

2. Иран поднимает ставки

В свежих волнах появились ракеты «Хорремшехр-4» и гиперзвуковые «Фатех-900». Они заходят на цель быстрее, и израильская ПВО банально не успевает среагировать.

3. Американской помощи недостаточно

Часть ракет теперь сбивают американские батареи THAAD, развёрнутые в Саудовской Аравии и на эсминцах у Эйлата. «Купол» получается шире, но все равно каждая прорвавшаяся боеголовка ложится на ослабленный израильский ресурс.

С 13 по 19 июня Тегеран выпустил более тысячи ракет и дронов, пик пришёлся на ночь 17-го — около двухсот залпов сразу. В ту ночь ПВО ещё держала планку 80%: 39 попаданий, 12 погибших, 70 раненых.

Ночь 19 июня показала новую реальность: 65 % перехватов, 18 попаданий, 4 погибших.

Это довольно ощутимое падение: каждая третья боеголовка теперь проходит сквозь оборону и бьёт по земле, по бюджету и по морали израильтян.

Shahed-136 стоит Тегерану примерно 35–40 тысяч долларов. Перехват «купольной» ракетой Tamir — порядка 50 тысяч, Arrow-3 — несколько миллионов.

В ночь 17-го противовоздушная оборона обошлась Израилю примерно в 285 миллионов долларов — и это только ракеты, без учёта ущерба на земле.

Вопрос, что кончится первым — иранские ракеты или запасы израильских ПВО. У Тегерана, безусловно, тоже не бесконечный арсенал дорогих и эффективных ракет.

Потому пока конфликт идёт в той рамке, что я описывал чуть раньше: противостоянии готовности обществ мобилизовываться, терпеть удары и сохранять политическую управляемость.

Алексей Наумов. Внешпол — подписаться

Российско-азербайджанские отношения идут от кризиса к кризису: последним эпизодом стала смерть двух подозреваемых этнических азербайджанцев, задержанных в по делу об убийстве 2001 года в екатеринбургском кафе «Каспий».

Наши СМИ пишут о проблемах с сердцем, азербайджанские медиа цитируют родственников погибших — те обвиняют силовиков в насилии и пытках, рассказывают, как их били, громили кафе и заставляли готовить шашлык. Следствие обещает во всем разобраться.

Скандал уже стал международным: произошедшим озаботился МИД Азербайджана (хотя пострадавшие, как я понимаю, граждане России), о происходящем спросили и Марию Захарову на брифинге.

Отменён визит в Баку вице-премьера Оверчука, в Азербайджане отменены все культурные мероприятия по линии двухстороннего сотрудничества.

Я не знаю подробностей дела, и потому комментировать его не буду и не могу — важно обратить внимание на динамику двусторонних отношений.

Жесткий кризис начался с момента гибели азербайджанского лайнера, следовавшего по маршруту Баку-Грозный в декабре 2024 года. С тех пор ситуация неуклонно катится вниз.

Медиакартина соответствующая: Азербайджан недоволен время от времени звучащей в российских федеральных эфирах поддержкой претензий Армении на Карабах (слово «Арцах», армянское название этого региона, иногда звучит там, как и уверенность в принадлежности его Армении, что по идее противоречит государственной политике РФ по признанию Карабаха частью Азербайджана. Хотя есть и журналисты, вполне соответствующие государственной линии, то есть «многоголосье» присутствует).

Кроме того, некоторые блогеры в телеграме оскорбляют и, например, лично азербайджанского президента — в Баку считают, что просто так это быть не может, обязательно должно быть дозволение сверху: мол, на критику СВО и российского президента реакция молниеносная, а тут нет.

Азербайджанские СМИ не отстают: критика от них и от комментаторов там звучала и раньше, после екатеринбургского дела государственные медиа со свойственным им изяществом снова решили пройтись по российской государственной политике и даже по российскому президенту. Вот подконтрольное Баку агентство АПА:

Это демонстрация Путиным «своей силы» миру, попытка раскрепостить русский национализм, дабы удержаться на «волне».

Азербайджанцы видят(!) это ответной вербальной мерой: мол, у вас «член координационного совета при Общественной палате РФ» называет президента Алиева «обиженным» и «п*м», вот теперь и тут звучит ответная критика. Российская сторона видит все в противоположном свете: Баку, мол, вмешивается во внутренние дела России, критикует ее государственную политику, задаёт вопросы о действиях словах структур РФ в отношении граждан РФ, и допускает такой разгул в СМИ.

Все это совершенно безрадостно, конечно, но посмотрим объективно, что из этого следует. Государство — субъект в целом безэмоциональный и рациональный. Любые действия, которые оно предпринимает, должны отвечать не на вопросы «почему?» а на вопрос «для чего?»

Следовательно, взаимные заявления и обвинения с обеих сторон признаются этими сторонами отвечающим государственным интересам и целям государственной политики.

Соответственно, охлаждение отношений в данный момент, видимо, соответствует интересам и Москвы, и Баку, так как они не предпринимают активных действий по его преодолению, хотя могли бы.

По итогу этого охлаждения — когда стороны признают его исчерпанным и предпримут шаги для его преодоления — сложится новый актуальный баланс сил в регионе по линии Россия-Азербайджан-Армения-Грузия.

Интереснее всего будет наблюдать за экономическими взаимоотношениями, которые, очевидно, выгодны обеим столицам: и логистика, и газ. Новости по этому направлению и покажут, насколько серьёзен этот раскол.

Алексей Наумов. Внешпол — подписаться

Заявление Ирана о готовности отказаться от ядерного оружия — не капитуляция. Это манипуляция.

Иран никогда не ставил себе целью — формально — создание атомной бомбы. Однако он считает, что имеет право на обогащение урана и производство ядерного топлива.

Показательно, что Трамп и США в целом были не против позволить Тегерану это ядерное топливо производить: он сам говорил об этом публично. Против, однако, был Израиль.

В итоге израильское лобби вынудило США принять позицию еврейского государства, и затащило Вашингтон сначала на радикальные позиции, а теперь практически затянуло в войну.

Алексей Наумов. Внешпол — подписаться

Путин и Си не поедут на саммит БРИКС: и дело не в том, что «блок теряет значение ввиду быстрого расширения», как пишут западные медиа.

У БРИКС действительно есть небольшой кризис идентичности: если Россия и Китай хотят позиционировать его как «альтернативу западному миропорядку», то Бразилия и Индия в целом хотят просто выгодно торговать и иметь удобный формат доступа к Китаю и России.

Но дело в том, что даже «альтернатива западному миропорядку» в видении Москвы и Пекина не является тотальной — нет цели заменить собой гегемонию Запада, есть цель добиться равноправия с Западом и гармоничных взаимоотношений.

И если при Джо Байдене для этого надо было «давить» дипломатически, то с Дональдом Трампом стратегия другая. Обратите внимание, как быстро прекратились разговоры об альтернативной резервной валюте БРИКС: для Трампа это больная тема, он неоднократно грозил страшными карами за подрыв долларовой системы.

Собственно, разговоры стихли: не потому, что Трампа испугались, а потому что цель не злить США, а однозначно продемонстрировать свою значимость. Трамп готов к переговорам: и Путин, и Си готовы с ним говорить.

Если в Белый дом вернётся новый Байден — тогда мы точно увидим воскрешение БРИКС именно в боевом формате. Сейчас формат переговорный.

Алексей Наумов. Внешпол — подписаться

Пока медиасводки соревнуются в подсчетах «обезглавленных» иранских генералов, стоит поговорить о том, что в войне важнее самого счетчика.

За три дня Израиль сообщил о ликвидации «более двадцати» высокопоставленных иранских командиров, включая начальника генштаба Мохаммада Багери, главу КСИР Хосейна Салами и руководителя ракетных войск Амир-Али Хаджизаде.

Параллельно уничтожены девять ведущих ядерных ученых.

Ответ Ирана — свыше 200 ракет и беспилотников, десятки прямых попаданий и 10-13 погибших на израильской территории.

На этом месте часто звучит вывод «Игра закончена: Иран лишился руководства и проиграл». На практике решают не фамилии в некрологе, а способность системы «переварить» удар.

1. Глубина кадрового резерва

Иран. КСИР построен по принципу матрешки: у каждого командира есть как минимум два зама, готовых поднять знамя «шахидам на смену». Культ мученичества превращает потерю генерала в инструмент мобилизации, а не деморализации.

Израиль. Вертикаль короче, но потери среди топ-офицеров пока минимальны или вовсе отсутствуют; главный риск — растущая нагрузка на ограниченное число штабистов.

2. Устойчивость гражданской жизни

Тегеран пережил и санкции, и теракты; его электроэнергетика, финсистема и транспорт уже работают «в режиме кризиса» много лет.

Израиль демонстрирует феноменальную способность перехватывать «железным куполом», но каждый удар по Тель-Авиву мгновенно отражается в ценах, рейтингах и страховых выплатах.

3. Общественные военные традиции

Потери высшего состава усиливают внутрисистемный консенсус в Иране: «бомба нужна, чтобы это не повторилось».

В Израиле каждая похоронка — повод к вопросу об эффективности госуправления; правительству приходится балансировать между эскалацией и усталостью общества, где нет традиции героизировать массовые жертвы.

4. Конвейер войны

Иран, даже потеряв учёных, не теряет чертежей и технологический цикл: центрифуги можно заменить, знания — сложнее выбить бомбой.

Израиль опирается на высокотехнологичную экономику и американскую подпитку; затяжная перегрузка ВВС и ПРО бьет по бюджету быстрее, чем по иранскому — по экспорту нефти.

Так что счет убитых генералов — громкая, но поверхностная метрика. Куда важнее, может ли общество:

1. быстро закрыть кадровую брешь;

2. продолжать жить и платить налоги;

3. сохранять политическое единение и управляемость, когда траур переходит в рутину.

Пока обе страны демонстрируют удивительную живучесть своих систем. Израиль ударил больно и громко, но не отключил способность Тегерана нажимать «пуск». А Иран, потеряв элиту, все еще запускает сотни ракет и держит вертикаль, не сваливаясь в хаос.

Именно поэтому говорить о «переломе» рано: решающим станет не число крестов на погонах, а то, чья домашняя публика первая устанет платить цену войны — деньгами, страхом и временем.

P.S. Упаси Аллах трактовать этот пост и мои рассуждения как поддержку Ирана (или Израиля). Мы тут, в общем, наблюдаем и анализируем.

Алексей Наумов. Внешпол — подписаться

Так работает гегемония

Как я и предполагал пару дней назад, Дональд Трамп предпринял именно ограниченные удары по иранским ядерным объектам по формуле «атаковать, чтобы принудить к миру и вывести на сделку, не начиная большой войны».

Такая формула в целом отражает характерное для него «миротворчество», которое выходит далеко за границы привычного — в его рамках можно и Зеленского из кабинета выгнать, и бомбы на суверенное государство сбросить.

Причем интересно, что если российская СВО и израильская кампания против Ирана укладываются в рамки «теории опасности» — когда государство чувствует смертельную угрозу, то оно атакует, невзирая на критику со стороны — то в американском случае ситуация совершенно другая.

Иран не нес угрозы безопасности США, война с ним также национальным интересам США не служит. Зато она прекрасно служит интересам сохранения американской гегемонии.

Гегемония, напомню, это власть как будто бы без принуждения — вам словно естественным образом, самому хочется использовать доллар, смотреть американское кино, покупать американские джинсы и следовать американскому внешнеполитическому курсу. Система выгодна, стабильна, привлекательна, альтернатив ей вроде бы нет.

Но это иллюзия: на границе этой системы всегда стоит солдат с ружьём — если вдруг американские идеи (например, ввиду кризиса в самих США) начинают казаться вам не такими уж привлекательными, вам быстро напоминают ваше место: когда осуждением, когда санкциями, а когда и бомбой.

Тогда и становится очевидно, что внешне добровольно принятая власть держится насилием, а альтернатив нет только потому, что все они задавлены гегемоном с самого начала.

Вот и весь, собственно, секрет. Заслуга Дональда Трампа здесь в том, что он совершенно искреннен и прозрачен, и даже не прикрывает шестерни гегемонистской системы разговорами о демократии, правах человека, великой американской идее или чем-то таким.

Алексей Наумов. Внешпол — подписаться

Мага, ты чего?

В большом лагере Трампа — коалиции MAGA, Make America Great Again — нарастает раскол.

Сначала Илон Маск публично рассорился с Дональдом Трампом: он недоволен планами Белого дома поднять потолок госдолга и заговорил об «авторитарных замашках» президента. Для техно-либертарианцев, видевших в Маске живое воплощение «свободы слова плюс ракеты к Марсу», это тревожный знак: одно крыло движения несколько откололось от общего фронта.

Следом трещину дала медиасфера, которая ещё в прошлом цикле безусловно поддержала главу государства.

Такер Карлсон, крупнейшая правая звезда YouTube и бывший знаменосец Fox News, аккуратно раскритиковал Трампа за поддержку израильских ударов по Ирану, обвинив его в «неоконсервативном рецидиве».

Его поддержал Стивен Бэннон, важный для Трампа лидер «националистов-почвенников»: оба требуют жёсткого изоляционизма и напоминают, что лозунг America First изначально означал «не лезть в чужие войны».

На другом полюсе — Шон Ханнити, ветеран прайм-тайма Fox, и популярный радиоведущий Марк Левин: они настаивают, что без решительного нажима на Тегеран Израиль останется один на один с КСИР, а этого допустить нельзя.

Картина усугубилась, когда директор национальной разведки Тулси Габбард объявила: у спецслужб нет подтверждений, что Иран возобновил ядерную программу. Трамп сразу назвал её заявление «наивным» и пообещал «не давать Тегерану шанса». Для одних Габбард — голос здравого смысла, для других — новое лицо «глубинного государства» в самой администрации.

Итог простой: прежняя широкая коалиция «антисистемщиков» распадается на три лагеря — техно-свободники, изоляционисты и правые ястребы. Маск способен перекрыть главный канал мобилизации в соцсетях, Карлсон — раскачать ядро медийной поддержки, а Габбард ставит под вопрос разведданные, на которых Белый дом строит политику.

Поддержишь Израиль — потеряешь изоляционистов; отступишь — разозлишь евангелистов и ястребов-доноров. Промежуточные выборы все ближе, а единого определения America First так и не появилось.

Пока правый лагерь чаще стреляет по своим, чем по демократам, и это самый тревожный сигнал для тех, кто привык считать MAGA и трампизм складывающимся «общим движением».

Алексей Наумов. Внешпол — подписаться

Почему третья партия Илона Маска не взлетит (извините за каламбур) или вы думали в России жёсткие партийные законы?

Миллиарды долларов, известное имя основателя, четкая идеология — казалось бы, идеальный рецепт для того, чтобы ворваться в американскую политическую систему.

Фактически ничего из этого ему не поможет.

Во-первых, дело в том, что в США партия — не дело федерального центра, а дело 50 разных штатов, в каждом из которых свои правила.

Калифорния? 73 тысячи подписей. Техас? 81 тысяча, и будь любезен показать на выборах по штату минимум 5%, иначе регистрацию отменят. Северная Каролина? 13 тысяч и 2% в любой федеральной гонке, иначе тоже отмена.

Во-вторых, людоедские законы по проверке подписей из XIX века, когда подписи собирали на ярмарках: проверяют не только сами подписи, но и оформление листов. Все реальные случаи:

В Нью-Йорке выбросили весь подписной лист из-за того, что он был скреплен скрепками, а не прошит ниткой. В Иллинойсе сборщик в своем адресе не указал номер дома, все его подписи выкинули. Там же выкидывают целый лист, если он лежит не по порядку или пропущен номер страницы.

Исправлена цифра? St. вместо street? Скрепка, а не сшивка? На помойку весь лист.

Почувствовав угрозу, демократы и республиканцы наймут сотни юристов, которые будут под лупой изучать все кампании/подписные листы партии Маска и придираться к каждой запятой.

В-третьих, партия реально должна активно участвовать в политической жизни штата: выборы школьные советы, окружные судьи и прочее — иначе льготный статус будет утрачен и партию расформируют.

В-четвертых, если партия не набирает 15% в пяти крупных опросах, ее не пускают на президентские дебаты, а без этого шансов на победу почти нет.

В-пятых, надеяться на переход звездных политиков в нее не придется: они потеряют места в комитетах, партийные базы данных избирателей и партийные кошельки.

Лузеры могут попытаться перейти к Маску, но в 47 штатах действуют «законы о неудачниках», запрещающие кандидатам менять партию в случае проигрыша на праймериз — то есть пути назад для них в рамках одного избирательного цикла не будет, и «прощупать настроения электората» не выйдет.

Наконец, несмотря на все свои миллиарды, Маск не сможет спонсировать всех и вся: федеральные законы ограничивают пожертвования от одного лица. Пути обхода есть — так называемые Super PAC — но это нужна налаженная политическая машина, которой у Маска нет.

Единственный возможный вариант — простое политическое движение, которое будет поддерживать тех или иных политиков уже в рамках действующих партий.

Алексей Наумов. Внешпол — подписаться