Посты

Молодая пара исчезла сразу после своей свадьбы в 1985 году, словно они просто уехали в никуда на своей новенькой машине.

Но спустя 12 лет студенты университета, анализируя старые спутниковые снимки, заметили нечто шокирующее в болотах Приокского заповедника, открытие, которое привело следователей к тревожному разоблачению, которого никто не ожидал.

Утреннее солнце отбрасывало длинные тени на парковку гипермаркета «Магнит» в городе Зареченск. Елена Павловна толкала тележку по овощному отделу, тщательно выбирая помидоры и осматривая кочаны капусты. В свои 56 лет она выработала рутину, которая помогала заполнить пустоту в её жизни, пустоту, зиявшую с того летнего дня 1985 года, когда её единственная дочь пропала без вести.

Пронзительный звонок мобильного телефона, всё ещё новинки в 1997 году, который она выиграла в лотерее супермаркета, вырвал её из раздумий. Она неловко полезла в сумку, чуть не уронив пакет апельсинов. «Алло?»

«Елена Павловна, это следователь Иван Каменев из отдела полиции Зареченска»
«Мне нужно знать, где вы сейчас?»

Сердце Елены ёкнуло. За 12 лет она получала множество звонков, которые ни к чему не приводили, но что-то в тоне следователя заставило её крепче сжать телефон. «Я в «Магните». Что случилось?»

«Елена Павловна, вам нужно приехать в Приокский заповедник. Мы нашли кое-что, связанное с вашей дочерью Анной и её мужем Олегом».

Слова ударили её, будто ножом в сердце. Телефон чуть не выскользнул из внезапно ослабевших пальцев. «Что именно? Что вы нашли?»

«Мы вытащили жёлтый «Москвич» из болот. Нам нужна ваша помощь для опознания. Мы также связались с семьёй Ковалёвых. Можете ли вы встретиться с нами на парковке заповедника по главной дороге?»

«Машина, после стольких лет...» Голос Елены дрогнул. «Я буду через 20 минут». Не раздумывая, она бросила наполовину заполненную тележку посреди прохода. Другие покупатели смотрели, как она спешила мимо, но Елена едва замечала их. Её мысли путались, пока она торопилась к своему старенькому «ВАЗу».
20-минутная поездка в Приокский заповедник казалась одновременно бесконечной и слишком короткой. По дороге воспоминания нахлынули, воспоминания, которые она так старалась примирить с собой все эти годы. Милиция заключила, что Анна добровольно уехала из города с Олегом после свадьбы. Это было единственное разумное объяснение, которое они могли предложить убитой горем матери.

Елена никогда в это не верила. Её дочь не бросила бы её, не после всего, через что они прошли вместе. Анна знала, что значит быть воспитанной матерью-одиночкой, знала, какие жертвы приносила Елена. Но 12 лет тишины подточили даже её упрямую надежду. Она начала мириться с хрупкой мыслью, что, возможно, её дочь выбрала новую жизнь вместо старой. Теперь, с этим открытием, эта тщательно выстроенная иллюзия рассыпалась, как мокрый песок.
Вид, открывшийся ей в заповеднике, заставил её затаить дыхание. Несколько милицейских машин заполонили парковку, их мигалки создавали калейдоскоп красного и синего на фоне утреннего неба. Машины спасательных служб добавляли к контролируемому хаосу. Сотрудники заповедника регулировали движение, а милиционеры огораживали участки лентой.

Елена припарковалась наспех и вышла на дрожащих ногах. Толпа собралась: сотрудники парка, любопытные туристы, официальные лица в разной форме. Но её взгляд притягивал эвакуатор в центре всего этого. Там стояла машина — жёлтый «Москвич». Потоки мутной воды всё ещё стекали с её днища, кузов был покрыт илом и водорослями, окна затянуты осадком. Но даже спустя 12 лет под водой она узнала её.
Виктор так гордился, даря её Олегу, своему сыну, на свадьбу, настаивал на фотографиях счастливой пары рядом с машиной.

«Елена Павловна», — к ней подошёл следователь Иван Каменев. Его лицо, огрубевшее от времени, было серьёзным. Он выглядел моложе, чем она ожидала по голосу, лет 40, с усталыми глазами, повидавшими слишком много человеческого горя.

«Следователь, — она не могла отвести взгляд от машины, — Как вы её нашли после стольких лет? Позвольте представить вам людей, которые смогут объяснить лучше меня».
Он подвёл её к группе молодых людей в футболках МГУ. Они выглядели едва старше Анны, когда та исчезла. Молодой парень с русыми волосами и искренними глазами шагнул вперёд. «Здравствуйте, меня зовут Михаил. Мы студенты-экологи, работаем над проектом о трансформации земель в Приокском заповеднике. Мы анализировали старые спутниковые снимки, чтобы отследить изменения за десятилетия».

Он достал папку и вытащил зернистую фотографию. «Мы изучали шаблоны утраты земель, когда заметили эту аномалию на снимке 1985 года». Он указал на участок фото, где Елена с трудом разглядела жёлтую форму, частично видимую в тёмной воде. «Когда мы увеличили и улучшили изображение, стало ясно, что это машина. Наш профессор предположил, что это может быть связано со старым делом о пропавших без вести пары. Оно было громким в те годы. Мы рассчитали координаты и связались с милицией».
Следователь Иван Каменев продолжил: «Место, где они заметили машину, достаточно удалённое, чтобы остаться незамеченным все эти годы. Глубина воды там значительная, достаточно, чтобы машина полностью ушла под воду. Со временем она осела на дно. Операция по извлечению заняла 4 часа. Команда водолазов работала с управлением рыбнадзора и нашим отделом. Мы использовали сонар и водолазов, чтобы точно определить положение машины, затем доставили катер милиции, чтобы добраться до места. Вертолёт поднял её и установил на эвакуатор для транспортировки».

Елена услышала, как хлопнули двери машины позади. Она обернулась и увидела, как подъехала семья Ковалёвых. Виктор шёл впереди с характерной для него самоуверенностью, несмотря на возраст. Галина следовала за ним с её вечным видом терпеливого достоинства, а Максим замыкал шествие. Годы изменили их всех, но Елена узнала их мгновенно. Старая злость вспыхнула в её груди. Она слишком хорошо помнила их последнюю встречу, обвинение Виктора, его настойчивость, что её дочь из бедной семьи сбила с пути его драгоценного сына, словно любовь можно измерить банковским счётом.

Следователь Иван Каменев извинился и отошёл, чтобы проинформировать Ковалёвых. Елена наблюдала за лицом Виктора, когда тот осматривал машину, заметила момент воспоминаний, несмотря на его попытку сохранять стоическую выдержку. «Да, это «Москвич», который я купил Олегу в подарок на свадьбу», — подтвердил Виктор, его голос ясно разнёсся по парковке. «Номерной знак совпадает, МТВ-1985, я специально его заказывал».

Елена подошла, несмотря на внутреннее сопротивление. «Что вы нашли внутри?»
Выражение следователя стало ещё мрачнее. «Никаких останков не обнаружено. Ни крови, ни следов борьбы, которые мы могли бы выявить, учитывая повреждения от воды. Единственная вещь, которую мы нашли, это...» Он подал знак милиционеру, который принёс пакет для улик с серебряной зажигалкой.

Виктор полез в карман и достал идентичную зажигалку. «Это моя. Та должна быть Олега. Мы купили их вместе в магазине в Москве, Рождество 1984».
Галина, чья выдержка дала трещину, слегка дрогнула. «Следователь, что это значит? Если их нет в машине, где они? Что теперь?»

«Галина Викторовна, я не верю, что ваш сын и невестка намеренно избавились бы от машины в болотах, особенно от свадебного подарка. Кто-то помог им и попытался уничтожить улики. Это больше не просто дело о пропаже. Это, возможно, уголовное расследование».

«Уголовное?» Галина прижала руку к горлу. «Вы имеете в виду, что их могли убить?»

«Мы рассматриваем все возможности. Но тот, кто это сделал, хорошо знал местность. Знал, где глубокая вода, как добраться до этого удалённого места. Это наводит на мысль о местном».
Лицо Виктора покраснело. «Прежде чем вы будете тратить деньги налогоплательщиков на бредовые теории, отправьте водолазов обратно. Ищите тела, они могут быть под водой».

«Наши водолазы уже проводят поиски, Виктор Николаевич. Мы расширим зону, если потребуется».

Виктор резко повернулся к Максиму, его голос понизился, но всё ещё был слышен рядом стоящим. «Вот почему важно никогда не жениться на нищенке. Бедные девки погубят твою репутацию или уничтожат тебя, как это случилось с твоим братом».

«Папа...» Шок Максима был очевиден. «Ты знаешь, как сильно Олег любил Анну. Она бы никогда…»

«Елена», — потеряла контроль. «Ты всё ещё пытаешься обвинить мою дочь после стольких лет?»

Виктор обернулся к ней. «У неё могли быть связи. Старые ухажёры, бандиты из её района. Кто-то, кто приревновал и решил убрать моего сына»

«Бандиты...» Голос Елены поднялся. «Если бы моей дочери нужны были твои деньги, она бы не исчезла вместе с твоим сыном. Она бы осталась, чтобы их взять»

«Не смей!» Виктор шагнул к ней агрессивно. «Твой сын соблазнил её, заставил отказаться от обета целомудрия. Она хотела ждать, но он убедил её иначе. Вот почему им пришлось так рано жениться»

«Анне было всего 24». Спор быстро накалялся, голоса повышались, обвинения летели. Прохожие останавливались и смотрели. Милиционеры вмешались, создавая барьер между враждующими семьями.

«Хватит!» Властный голос следователя Ивана Каменева перекрыл хаос. «Такое поведение никому не поможет. Вы оба скорбите, оба растеряны, я понимаю. Но обвинения не дадут ответов»

Он увёл Елену от конфликта. «Елена Павловна, пожалуйста, эмоции у всех на пределе. Не позволяйте ему вас провоцировать».

«Он изображает мою дочь преступницей», — сказала Елена, её голос дрожал от гнева и непролитых слёз. «Мою малышку, которая пела в церковном хоре, помогала людям»

«Я знаю. Мы разберёмся в отделении. А сейчас вам нужно ехать домой и постараться отдохнуть. Я сразу свяжусь с вами, если будут новости. Вы сможете вести машину или вам нужен сопровождающий?»
Елена сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. «Я справлюсь. Мне просто нужна минутка». Она пошла к своей машине на дрожащих ногах, опустилась на водительское сиденье.

Сквозь лобовое стекло она видела Ковалёвых, всё ещё стоящих у эвакуатора. Виктор размахивал руками, разговаривая с милиционерами. Его вид, всё такой же высокомерный, уверенный в своей правоте, вызывал у неё тошноту. Она повернула ключ зажигания и выехала с парковки, оставляя этот цирк позади. Но она не могла оставить образ той покрытой илом жёлтой машины и вопросы, которые она вызывала о том, что произошло в тот далёкий летний день.

Дом Елены казался невыносимо тихим, когда она закрыла входную дверь. Адреналин от утреннего столкновения иссяк, оставив её опустошённой и дрожащей. Она постояла в маленькой гостиной, пытаясь осмыслить всё, что произошло. Машина, болото, обвинение Виктора. Почти бессознательно её ноги понесли её по узкому коридору в комнату Анны. Она не заходила туда месяцами, не могла выносить этого в большинстве дней.

Дверь скрипнула, когда она её открыла, и затхлый запах сразу ударил в нос. Двенадцать лет заброшенности сделали своё дело. Пылинки танцевали в послеполуденном свете, льющемся сквозь пожелтевшие шторы. Весёлые цветочные обои, которые они с Анной выбирали вместе, выцвели и отклеивались по углам. Всё осталось так, как Анна оставила в то июньское утро 1985 года. Косметика разбросана на комоде, любовный роман перевёрнут на тумбочке, её любимое платье перекинуто через спинку стула. Но время не пощадило эти брошенные сокровища. Одежда в открытом шкафу покрылась плесенью, ткань потускнела и истончилась. Плюшевые игрушки на кровати слиплись от пыли, их пуговицы-глаза потускнели.

«Ох, моя девочка!» — прошептала Елена, её горло сжалось. Она распахнула окна, впуская свежий воздух, чтобы прогнать затхлость. Затем принесла из гаража моющие средства и картонные коробки. Если милиция возобновляет расследование, им могут понадобиться вещи Анны. И, возможно, пришло время, время, наконец, упаковать эти физические напоминания о потере.

Она начала с шкафа, осторожно снимая каждую вещь. Её руки дрожали, когда она складывала платье, в котором Анна была на выпускном, вспоминая, как гордо её дочь шла по сцене. Каждая вещь несла воспоминания. Блузка, которую Анна надела на первое свидание с Олегом, юбка, на которую она копила месяцами.

Когда она добралась до верхней полки, её руки наткнулись на вещи, не принадлежавшие Анне. Мужские часы, свитер МГУ большого размера, флакон одеколона. Вещи Олега. Елена стиснула зубы. Она знала, что он иногда оставался ночевать, несмотря на её возражения. Она воспитывала Анну со строгими ценностями, настаивала на целомудрии до брака, но молодая любовь имела свои правила, а Олег Ковалёв был очень убедителен. Красивый, обаятельный, из богатой семьи, он вскружил Анне голову. И вот к чему это привело.

Елена взяла ещё одну коробку и начала упаковывать вещи Олега отдельно. Несколько рубашек, кассеты, теннисная ракетка, туалетные принадлежности. Она чётко надписала коробку: «Олег Ковалёв, личные вещи»

Уборка заняла почти три часа. К концу её спина ныла, а руки покраснели от мытья. Но комната Анны выглядела лучше, всё ещё святилище пропавшей дочери, но чистое. Коробки стояли у стены, каждая аккуратно подписана и запечатана.

Елена погрузила коробку Олега в свой «ВАЗ» и на мгновение задумалась за рулём. Ковалёвы жили в элитном районе Заречья, в мире, далёком от её скромного района. Она не знала, дома ли они после утренних событий, но у них была прислуга, которая могла принять посылку.
Поездка заняла 20 минут. Дома становились всё крупнее, газоны ухоженнее с каждым кварталом. Усадьба Ковалёвых стояла за внушительными железными воротами, вся в стиле южного особняка: штукатурка, черепица. Она едва припарковалась, как из гаража вышел Виктор, направляясь к своему «Мерседесу». Его лицо потемнело, как только он её увидел.

«Какого чёрта ты здесь делаешь? Ты блокируешь ворота. Я уезжаю, и тебе тоже надо убираться. Тебе здесь не место»

Елена подняла коробку. «Я только привезла вещи Олега. Они были в комнате Анны»

«Оставь там, — он небрежно махнул на землю. — Кто-нибудь разберётся. А теперь убирай свой хлам с дороги»

Сдерживая желание швырнуть коробку ему в голову, Елена аккуратно поставила её на асфальт. Она вернулась к машине и отъехала вперёд, позволяя Виктору вывести свой «Мерседес». Он опустил стекло, проезжая мимо. «Я скоро вернусь, и не хочу видеть ни тебя, ни твою развалюху у моего дома. Поняла?» Не дожидаясь ответа, он умчался.

Елена сидела в машине, сжимая руль, делая глубокие вдохи. Сквозь лобовое стекло она видела коробку, брошенную на идеальной подъездной дороге. Ей было неприятно оставлять вещи Олега, как ненужный мусор. Приняв быстрое решение, она снова вышла, подняла коробку и пошла к входной двери. Позвонила в звонок.

Максим открыл, выглядя удивлённым. «Максим, это вещи Олега. Я просто хотела убедиться, что их кто-то примет. Я сейчас уйду, не хочу проблем»

На самом деле, Максим отступил в сторону. «Пожалуйста, зайдите. Есть кое-что, что вы должны увидеть. Моя мама и я... твой отец предупредил, чтобы меня здесь не было, когда он вернётся». Выражение лица Максима слегка напряглось. «Не беспокойтесь о нём. Пожалуйста»

Против своего здравого смысла Елена последовала за ним. Дом впечатлял ещё больше изнутри. Мраморные полы, высокие потолки, дорогие картины на стенах. Максим повёл её по изогнутой лестнице в комнату Олега. Галина подняла взгляд от коробки, у которой стояла. Её обычная сдержанность смягчилась, когда она увидела Елену.
«Елена, спасибо, что привезла вещи Олега»
«Конечно», — ответила Елена, заметив несколько уже упакованных коробок с надписями. «Вижу, вы делаете то же, что и я сегодня».
«Пора было», — тихо сказала Галина. «Особенно после утра»

Елена заметила маленькую коробку с вещами, которые она узнала. Щётка Анны, украшения, несколько книг. «Я заберу её вещи». «Спасибо, что сохранили их».
Максим прервал, взяв со стола Олега украшенную бархатом коробку. «Вот это мы хотели вам показать»

Елена взяла коробку, отметив её дорогой вес. Внутри, на белом атласе, лежал комплект нижнего белья. Чёрное кружево, явно дорогое. К крышке была приклеена записка с надписью от Глеба уверенным мужским почерком.

«Глеб?»

Беременная фанатка раскритиковала концерт Басты, а его жена дала жесткий ответ

После масштабного шоу Басты в «Лужниках» одна из поклонниц, находящаяся на сносях, вместо благодарностей выложила разгромный пост. В своем блоге она пожаловалась на плохой звук, сбитый график выступлений, неудобные сиденья и обилие «гендерных тем» в программе.

Елена Пинская-Вакуленко, супруга рэпера, не осталась в стороне. Она эмоционально вступилась за мужа, параллельно раскритиковав манеру ведения блога недовольной зрительницы.

Реакция интернет-сообщества не заставила себя ждать — Елену тут же обвинили в нарушении личных границ. На что жена Басты резонно заметила: если фанатка имеет право публично критиковать артиста и хайпить на его имени, то почему она сама как публичная персона не может высказать свое мнение?

Эта перепалка вновь подняла вечный вопрос: где грань между справедливой критикой и неуместными претензиями, и должны ли близкие артистов молча терпеть негатив в их адрес? Пока одни поддерживают принципиальную позицию Елены, другие советуют звездным семьям не обращать внимания на подобные выпады.

Её муж погиб на войне в Сирии, а через 9 лет жена увидела его фото во ВК с другой семьёй...

Сержант Евгений Романов, молодой солдат, которому был всего 21 год, обещал своей жене Анне и маленькой дочери Вере, что вернётся домой целым и невредимым с войны, но не вернулся. Его объявили погибшим в бою, пропавшим без вести в жестокой засаде, из которой, предположительно, никто не выжил, и тело его так и не нашли. Для армии это была ещё одна потеря в далёкой войне. Для Анны отсутствие тела стало мучением, девятилетним бдением, цеплянием за почти угасшую надежду, которая поглотила её жизнь. Мир двигался дальше. Дело остыло, и история Евгения превратилась в далёкий отголосок.

Но однажды ночью, страдая от бессонницы и бесцельно листая телефон, Анна наткнулась на профиль во ВКонтакте с фотографией, которая казалась невозможной и изменила всё. Эта фотография не только показала, что её любимый человек жив, но и раскрыла, что он построил новую жизнь на руинах её собственной, обнажив правду, куда более сложную и болезненную, чем сама война.

Память о том прощании всё ещё была так ярко запечатлена в голове Анны, словно это было вчера. Женя, в безупречной военной форме и с той улыбкой, которая всегда могла её успокоить, опустился на колени, чтобы обнять четырёхлетнюю Веру. «Я вернусь, прежде чем ты успеешь заметить, моя принцесса», – сказал он. Анне он подарил последний поцелуй, полный обещаний и мечтаний о будущем, которые они планировали ещё со школьных времён. Это будущее рухнуло через несколько недель, когда к её двери пришли два офицера с холодными, заученными словами о чести, жертве и засаде в далёкой долине.

Официальный отчёт был сокрушительным и запутанным. Взвод Евгения попал в засаду. Мощный взрыв, за которым последовала ожесточённая перестрелка. Выживших не было. Некоторые тела удалось извлечь, но тело сержанта Романова среди них не оказалось. Предположительно, погиб. Дело закрыто. Но Анна не могла его закрыть. Отсутствие могилы стало якорем её отрицания. Она посвятила себя воспитанию дочери, заполняя отсутствие отца рассказами о его героизме и безусловной любви, а по ночам втайне искала, молилась, ждала.

В ту ночь, как и во многие другие, бессонница привела её к голубому свету телефона. Это был способ уйти от реальности, портал в чужие жизни, которые не были заморожены во времени, как её собственное. Её палец скользил по экрану, пока алгоритм ВКонтакте в своей безличной мудрости не предложил профиль, некая Полина. Имя ничего не значило, но фото профиля, солнечный портрет светловолосой женщины, привлёк её внимание. Анна открыла профиль. Биография была простой: медсестра, мама Ивана, Санкт-Петербург, Россия. Первая фотография показывала маленького мальчика, задувающего свечи на торте. Вторая – пейзаж российской глубинки.

Третья заставила мир Анны остановиться. На фото была та же светловолосая женщина, Полина, улыбающаяся в камеру. Рядом с ней, обнимая её за плечи и с улыбкой, которую Анна узнала бы в любой жизни, в любом мире, стоял мужчина. Он был старше, с тонкими морщинами вокруг глаз, но это был он. Это был Женя. В его руках был тот самый мальчик с тортом.

Телефон чуть не выпал из дрожащих рук Анны. Она задохнулась, прикрыв рот, чтобы не разбудить Веру. Увеличив фото, её глаза изучали каждый пиксель в поисках ошибки, объяснения, но ошибки не было. Это была его челюсть, его глаза, его улыбка. С сердцем, бьющимся в ушах, она прочла подпись к фото, написанную всего несколько часов назад. Слова жгли экран, выжигая новую, страшную реальность: «Ещё один идеальный выходной с Дмитрием и нашим маленьким сыном».

Анна смотрела на экран, воздух покидал её лёгкие. Человек, которого она оплакивала девять лет, не только был жив, но и жил счастливо с другой семьёй, в другом городе, под другим именем. «Дмитрий», — повторила она шёпотом. Это слово стало вопросом, который перевернул всё. «Дмитрий». Слово эхом отозвалось в тихой комнате. «Дмитрий» — не просто имя, это была стирающая резинка, которая в один миг уничтожила девять лет скорби, воспоминаний, личности.

Первый шок Анны быстро сменился холодной, как сталь, решимостью. Она не была вдовой, а та женщина на фото не была новой женой-вдовца, она была женой её мужа. С дрожащими руками Анна постучала в дверь комнаты дочери. Вера, уже тринадцатилетняя, выросла в тени героического, но отсутствующего отца.

«Что случилось, мама?» — спросила она, входя в гостиную и видя бледное лицо матери.

Анна молча передала ей телефон. Глаза Веры широко распахнулись. В отличие от матери, она не чувствовала боли, а испытывала аналитическое любопытство, свойственное поколению, выросшему с цифровым миром в руках.

«Кто такой Дмитрий Егоров?» — спросила она.

Чтобы понять существование этого человека, нужно вернуться на девять лет назад, в пыль и хаос полевого госпиталя. Там солдат очнулся в море смятения. Он не знал своего имени, не помнил своего лица, не помнил жизни до того, как взрыв погрузил его в тьму. Его форма была изорвана, жетон потерян навсегда. Когда он пытался говорить, из его рта выходила странная смесь акцентов: частью российский, частью чего-то ещё — пазл, который сбивал с толку всех.

Его единственным якорем в этой размытой реальности была молодая медсестра, доброволец из России, Полина Васильева. Ей было всего 22, она была подавлена ужасами войны, одинока и находилась за тысячи километров от дома. День за днём она ухаживала за солдатом без имени, и в их общей уязвимости зародилось чувство. Она влюбилась в его молчаливую силу. Он цеплялся за её доброту, как утопающий за спасательный круг.

В бюрократическом хаосе зоны боевых действий установить его личность оказалось невозможно. Он был призраком. Полина, боясь, что бюрократия отнимет его и отправит в неизвестную ей жизнь или, хуже, он умрёт, не будучи опознанным, приняла решение. Ложь, рождённая страхом и отчаянной любовью.

«Ты был добровольцем», – прошептала она однажды, когда он спросил, кто он. «Русский, без семьи, поэтому и приехал сюда. Мы познакомились несколько недель назад. У нас было что-то». Ложь была проста, но в его пустом разуме стала единственной правдой.

Вернувшись в настоящее, в Новосибирск, эта ложь начала рушиться за тысячи километров. Вера, с цифровой ловкостью, поражавшей Анну, начала распутывать нить. «Дмитрий Егоров, 30 лет, основатель и генеральный директор „Егоров-Логистик“, компании в Санкт-Петербурге», — читала она вслух, пока её пальцы летали по клавиатуре. Они нашли статьи о его успехе, бизнес-профиле, но почти ничего личного. Он был человеком, который, несмотря на успех, яростно охранял свою частную жизнь.

С этой информацией Анна сделала то, что считала правильным. Она снова связалась с военным ведомством, тем самым, что годы назад выразило ей соболезнования. Дрожащим от эмоций голосом она рассказала о том, что нашла – фотографии, имя, компанию в Санкт-Петербурге. Ответ с другой стороны был холодным ударом. «Анна, мы понимаем вашу боль, но прошло 9 лет. Случаи поразительного сходства трагичны, но случаются. Сержант Романов был объявлен погибшим в бою. Мы советуем вам принять закрытие дела ради вашего душевного спокойствия».

Разговор закончился. Анна стояла с телефоном в руке, ощущая ярость, которой не испытывала годами. Система, которой служил её муж, снова её подводила. Её называли вдовой, её называли безумной, но теперь она знала правду. Она не была сумасшедшей, и если никто не собирался ей помогать, она найдёт ответы сама.

Анна села за компьютер, экран освещал её решительное лицо. Она открыла сайт авиакомпаний. Вера молча наблюдала, понимая, что что-то изменилось навсегда. Несколькими кликами пришло письмо с подтверждением: «Ваш рейс – в Санкт-Петербург. Направление – Пулково. Тип билета – в одну сторону».

Аэропорт Пулково встретил Анну серым небом и лабиринтом безликих коридоров. Воздух был холодным, влажным, а звуки вокруг – гул множества голосов – казались ей чужими и далёкими. Каждый человек в толпе напоминал ей о её одиночестве. Она была в его городе, но чувствовала себя чужаком на чужой планете. Взяв скромную машину напрокат, она сидела за рулём, вцепившись в него, словно это был её единственный спасательный круг в этом асфальтовом океане. Миссия, которая девять лет была молчаливой молитвой, теперь обрела карту и цель.

Пока Анна пробиралась через плотный питерский трафик, в нескольких километрах, в уютном доме в районе Петроградки, жизнь Полины Васильевой текла с обманчивым спокойствием. Её двухлетний сын, Иван, складывал кубики на ковре в гостиной, пока она готовила чай. Дом пах тёплым хлебом и домашним счастьем, которое она так тщательно создавала. Она включила телевизор, чтобы посмотреть утренние новости – фон для её рутины. Но рутина разлетелась вдребезги, когда на экране появился сюжет о новом мемориале в честь российских и союзных солдат, погибших в Сирии.

Чашка чая замерла на полпути к губам. Дыхание остановилось. Она увидела архивные кадры, военные формы, пустынный пейзаж, и на мгновение ледяной страх, который всегда жил в её душе, грозил вырваться наружу. Резким, почти яростным движением она схватила пульт и переключила канал на мультфильмы. Иван даже не заметил, но Полина стояла посреди гостиной с бешено колотящимся сердцем. Она любила Дмитрия всем сердцем, но знала, что их идеальная жизнь построена на минном поле, и каждый день она боялась сделать неверный шаг, который взорвёт всё.

Она не знала, что в этот момент женщина на другом конце города уже зажгла фитиль.

Анна провела свой первый день в Санкт-Петербурге как стратег, а не турист. С названием компании, которую ей назвала дочь, «Егоров-Логистик», она поехала в деловой район. Здание было башней из стекла и стали – величественным памятником успеху человека, которого она помнила молодым солдатом. Она устроилась в маленьком кафе напротив, превратив его в наблюдательный пункт, и часами изучала вход. Она видела, как входят и выходят менеджеры, чувствуя себя всё более запуганной. Евгений не только выжил, он процветал в мире, который был ей совершенно чужд. День прошёл, а он не появился.

Разочарованная, но не сломленная, Анна вернулась на следующий день. На этот раз у неё был план. Она заметила группу молодых сотрудников, вышедших покурить. Выбрав одного, который казался дружелюбным, она подошла с отрепетированной улыбкой. «Простите, это прозвучит странно», — начала она, притворяясь робкой. «Я старая подруга Дмитрия Егорова со школы. Я в городе проездом и хотела сделать ему сюрприз, но похоже, его никогда здесь нет».

Молодой человек, польщённый вниманием, улыбнулся. «А, шеф?» «Нет, он редко бывает в офисе. Работает из дома, — говорит, — так продуктивнее. Гений, этот человек!»

Сердце Анны ёкнуло. «Дома?» «Надо же, не знала», — сказала она. Парень, желая помочь, добавил: «Да, он живёт на Петроградке, красивое место. Точный адрес не знаю, конечно, но основные дела он ведёт оттуда».
Это было всё, что ей нужно. Она поблагодарила его и ушла, пока он не начал задавать вопросы. В машине Анна почувствовала смесь триумфа и ужаса. «Петроградка» — название района. С этим и названием компания Веры быстро нашла точный адрес через онлайн-реестры. Через пару часов пришло сообщение от дочери с адресом и ссылкой на Яндекс.Карты. Анна ввела адрес в GPS телефона. Голос объявил расстояние — 12 километров. Девять лет поисков свелись к тридцатиминутной поездке.

Её руки дрожали,

Ну и шпильки

Современная стоматология даже такое может