Посты

Газеты писали про светскую сенсацию. Про редкое единение промышленников и старой знати. Про возвращение мистера Хокли в роли жениха, который будто бы никогда не терял контроля над ситуацией.

В особняке Хокли собрались все, кто что-то значил: владельцы судоходных компаний, акционеры литейных заводов, сенаторы с округов, банкиры с Манхэттена, редактора светских хроник.

Женщины щеголяли в платьях последних мод, мужчины обсуждали контракты и выборы, но всё это было лишь фоном. Все смотрели на пару у алтаря.

Роуз выглядела безупречно. Искусно счастливая, идеально собранная. Каждое её движение было отрепетировано перед зеркалом. Каждая улыбка — продуманным жестом.

Она играла свою главную роль. Не на сцене — в жизни.

Она мечтала стать актрисой, и теперь эта мечта сбылась самым жестоким образом. Образ идеальной миссис Хокли. А где-то среди шелеста платьев и хрустальных бокалов ей почудился знакомый шёпот ветра: «Ты живая. Помни об этом».

Она замерла на мгновение. А затем спрятала эти слова глубоко в сердце и снова натянула маску.
Добрый день… Благодарим… Спасибо, что пришли…

Рут Бьюкейтер впервые за долгое время держалась прямо, словно снова обрела статус, которого так отчаянно боялась лишиться. Гордость сквозила в каждом её взгляде.

Натан Хокли, отец Каледона, сидел в первом ряду с каменным лицом, но в глазах читалось удовлетворение.
Как и планировалось.

Так, как должно быть.

А Каледон… Каледон был доволен. По-настоящему. Он знал, что все взгляды на нём. Знал, что побеждает. Он всё-таки получил то, что было обещано. Он не всматривался в её глаза, не искал там былой нежности — ему было достаточно, что она стоит рядом, что её рука в его ладони, что она теперь Хокли. Официально. Неоспоримо.

Гости шептались о том, какая красивая пара. О цене диадемы. О том, сколько унций золота ушло на оформление столов.

Они говорили про счастье, про удачный брак, про долг и наследие.
Никто не говорил о любви.

Джек аккуратно сложил газету, оставил её на подоконнике, натянул кепку и шагнул в рассветный туман. Он шёл туда, куда позовёт ветер — налегке, с привычной улыбкой и благодарностью за всё, что было, и с уверенностью: впереди его ждёт ещё немало хороших дней.

Автор: Ксения Цезарь

| #творчество@titanic168080 х #Titanic х #Титаник |

Глава 29.

Газеты визжали от восторга, как дурные светские дамы:

Семья Хокли готовится к радостному событию!
Рождение принца Хокли: светская элита в предвкушении!
Наследник династии: кто станет будущим правителем финансовой империи?

И чем больше типографская краска заявляла об их «частной радости», тем сильнее Роуз хотелось исчезнуть. Балы, приёмы, утренние чаи — везде одно и то же: слащавые улыбки, поджатые губы, взгляды на живот и деликатное «ну как вы себя чувствуете, дорогая?».

Казалось, она превратилась в редкую фарфоровую куклу на витрине, на которую все пялятся, но никто не спрашивает, хочет ли она быть здесь.

В доме Хокли царила напряжённая гармония. Каледон сиял — он не просто ждал ребёнка, он ждал наследника, подтверждение своего триумфа. Он был ласков, предупредителен, поручил Роуз лучшим врачам, прикрепил к ней армию сиделок и заказал французскую люльку, будто младенец сразу после рождения собирался давать приёмы. Вся эта гиперзабота доводила Роуз до бешенства. Её душа, уставшая от толп, вспышек внимания, светских ужинов и фамильных фамильярностей, жаждала тишины.

И чем больше Каледон старался, тем острее в ней вырастало раздражение. Особенно когда он говорил:
- Ты же знаешь, любовь моя, всё это ради тебя. Наш принц должен появиться на свет с почестями.

Она сдерживалась, кусала язык, но однажды сорвалась:
- Ещё чуть-чуть — и ты пригласишь журналистов в родильную палату!

Каледон, впрочем, реагировал сдержанно, будто с неё достаточно сойти с ума по плану. Доктор уверил, что эмоциональные всплески на последних месяцах — в порядке вещей. И Каледон выбрал не спорить, а продолжать укутывать её заботой. Любое её раздражение он списывал на «женские страхи».

И правда — страх был. Роуз, как и всегда, пыталась разобраться в происходящем с головой: она зачитывалась медицинскими статьями, слушала, расспрашивала, искала ответы. Чем больше знала, тем больше боялась. Особенно по ночам, когда оставалась наедине со своими мыслями. Будет ли больно? Всё ли будет хорошо с ребёнком? Выживет ли она сама?

И только мать — та самая Рут, с которой когда-то их разделяли ледяные стены — в эти месяцы стала для неё самым близким человеком.

Когда однажды вечером Роуз не выдержала, села в кресло у окна и начала плакать от тревоги, Рут подошла, молча присела рядом и сказала:
- А ты знала, что когда была у меня в животе, я питалась почти исключительно солёными огурцами и чёрным чаем с мятой?

Роуз смахнула слезу, посмотрела на неё.

- Я тоже боялась. Очень. Я помню, как сидела одна в спальне и прислушивалась к собственному дыханию. Мы все боимся, Роуз. Но когда ты впервые закричала — я поняла, что всё было не зря. Главное — не замыкаться в себе. Говори. Сомневайся. Проси помощи. Ты не одна.

В их взгляде было то, чего раньше не было никогда — понимание. И когда Роуз сжала мамину руку, она ощутила странную, мягкую силу, исходящую от той, кто когда-то казалась ей лишь холодной тенью.

Натан Хокли, впрочем, не растаял. На одном из ужинов он холодно пробормотал:
- Если она родит наследника, возможно, я пересмотрю своё мнение.

И ушёл из столовой, будто поставив в разговоре точку. Роуз не ответила — не было смысла. Да и зачем? Её роль в этой семье уже давно была расписана чужим пером.

А газеты продолжали шуметь. В них появлялись статьи о французской коляске, о крёстной из Лондона, о золотом медальоне, что якобы уже выкуплен в лавке Tiffany & Co. Всё будто кричало: рождается не ребёнок, а новая эпоха.

А в это время Роуз сидела в своей комнате, подложив под пояс подушку, чтобы снять напряжение, и слушала, как тикают часы. В животе шевелилась жизнь. Скоро. Очень скоро.

Автор: Ксения Цезарь

| #творчество@titanic168080 х #Titanic х #Титаник |

Многие критиковали меня за то, что в основу фильма я положил легкомысленную историю любви выдуманных персонажей. Однако, я по-прежнему считаю, что мой ход помог через призму красивой love story узнать об этой трагедии, я заставил людей по всему миру заинтересоваться ею и проникнуться.

© Джеймс Кэмерон

|#art@titanic168080|
|#цитаты@titanic16808 x #JamesCameron x #Titanic x #Титаник|

Роуз пыталась не думать о Джеке. С каждым днём ей всё труднее удавалось прогонять эти мысли.

Но вечер за вечером, когда дом погружался в тишину, воспоминания подкрадывались к ней словно тени — тихие, но неотступные. Она ловила себя на том, что инстинктивно ищет его имя в газетах, листая страницы в надежде увидеть хоть малейший знак. В её голове бесконечно прокручивались разговоры, обрывки слухов, каждый фрагмент информации, который мог бы пролить свет на его судьбу. Но в доме Хокли не было места для таких разговоров. Там говорили только о бирже, строительных проектах и новых сделках. Имя Джека Доусона словно исчезло из этого мира, вычеркнутое из реальности, как будто оно никогда и не существовало.

Однажды, не выдержав больше этого мучительного молчания, Роуз решилась на самый трудный шаг. Она заметила Лавджоя, аккуратного и всегда безупречно одетого, с той самой отстранённой, чуть холодной улыбкой, которая вызывала одновременно раздражение и тоску. Сердце её бешено стучало в висках, когда она приблизилась.

— Вы всё знаете, — её голос дрожал, но в нём уже слышалась скрытая сталь, решимость, которая позволяла не сломаться. — Я не прошу многого. Скажите только… жив ли он?

Лавджой остановился, не отводя взгляда. В его глазах мелькнула тень сочувствия, но он остался верен своему обличию спокойного и сдержанного мужчины.

— Да, миссис Хокли, — ответил он ровным голосом. — Джек Доусон жив. И пребывает в добром здравии.

Это было всё. Больше Роуз не задавала ни одного вопроса. Она просто кивнула, почувствовав, как какая-то тяжесть на мгновение отступила, и медленно ушла в свою комнату, крепче прижимая к себе книгу, которую в тот день даже не открыла.

Тем временем здоровье Рут, матери Роуз, постепенно улучшалось. Болезнь, которая несколько месяцев назад казалась приговором, теперь поддавалась контролю благодаря постоянному лечению и перемене обстановки. Рут строго следовала рекомендациям врачей: много часов на свежем воздухе в специальных санаториях, лёгкие лечебные процедуры, строгая диета и регулярный отдых.

Каледон лично контролировал её лечение, стараясь обеспечить все необходимое — от лучших докторов до комфортных условий. Хотя мать Роуз оставалась слабой, первые признаки улучшения не могли не радовать: кашель стал реже, а цвет лица – светлее. Это вселяло надежду, что тьма болезни начнёт постепенно рассеиваться.

Жизнь шла своим чередом.

Дни медленно складывались в недели. Высший свет уже обсуждал новые свадьбы, банкротства, планы на рождественские балы. Роуз продолжала жить в этом доме, словно по чужому, чуждым сценарию, играя отведённую ей роль, скрывая за спокойным обликом бурю чувств.

И вот, спустя неполных полгода после свадьбы, по дому Хокли поползли первые шёпоты и догадки.

Роуз ждала ребёнка.

Автор: Ксения Цезарь

| #творчество@titanic168080 х #Titanic х #Титаник |

Глава 30.

Когда всё началось, дом Хокли встал на уши. Прислуга сновала в панике, врачи сменяли друг друга у дверей спальни, а сиделки шептались в коридорах. Слуги звонили в аптеку, заказывали лед, приносили бульон и шёлковые простыни, меняли воду в вазах, расправляли подушки. Было ощущение, будто в доме не женщина рожала, а сама коронация готовилась.

Каледон сидел в соседней комнате, сжимающий в пальцах золотую зажигалку. Он почти не курил, но держал её в руке, как привычный оберег. Его обычно уверенные движения стали резкими, нервными. Он вставал и садился снова, прислушивался к каждому звуку за стеной. Он поручил заботу о ней лучшим специалистам, он был везде и сразу. И при этом чувствовал себя беспомощным как мальчишка.

Роуз же казалась отстранённой. Между схватками она не разговаривала, только глубоко дышала, смотрела в потолок или на свои пальцы, стиснутые в простыню. Её раздражала вся эта суета. Она ощущала, будто снова оказалась на сцене, в центре внимания. Как будто не ребёнка рожала, а мир.

А мир, в свою очередь, не оставался в стороне.

Газеты уже на следующий день пестрели заголовками:
Роуз Хокли готовится стать матерью!
Принц Хокли — в пути. В доме династии готовятся к великому дню.
Свет в ожидании: новый Хокли на подходе.

На улицах обсуждали только это. Высший свет восторгался. Репортёры сторожили у ворот.

Натан Хокли стоял у окна, молчаливый, как камень. Он не произносил ни слова, но его взгляд — жёсткий, колючий — то и дело бросался на часы.
— Если это будет сын, — пробормотал он наконец, — имя Хокли получит продолжение. Остальное — не важно.

В комнате Роуз, в полумраке и напряжении, всё сливалось в один гул. Её волосы растрепались, лоб блестел от пота, дыхание срывалось. Боль рвала её на части, но она не кричала. Только сжимала руку матери — Рут, которая не отходила от неё ни на шаг. Седые пряди выбились из причёски, но Рут держалась уверенно, крепко. Она шептала слова поддержки, гладила по щеке, как когда-то, когда Роуз была совсем девочкой.
— Ты справишься. Он уже рядом. Ты слышишь? Всё получится.

И вот — в какой-то момент, когда всё в мире, казалось, затихло — послышался первый крик новорождённого.

Чистый, пронзительный, настоящий.

Мальчик.

— Сын, — прошептал врач, заворачивая малыша в одеяло.

Сын Хокли.

Автор: Ксения Цезарь

| #творчество@titanic168080 х #Titanic х #Титаник |

Друзья, вот и настал этот день! Тот рубеж, когда наша группа отмечает своё совершеннолетие. Нам 1⃣8⃣ лет! 🎂🎉🎁

Наша группа была создана 5 июля 2007 года, в жаркий летний день, когда многие из наших нынешних подписчиков были ещё совсем детьми. А впечатления от фильма «Титаник» только начинали становиться ИСТОРИЕЙ. Сколько всего за это время мы пережили во Вконтакте. Многие наши админы начинали здесь обычными участниками и крепко сдружились тут, когда ещё на сайте царила "эпоха Великой Стены", до появления микроблогов. 😅

Теперь, по прошествии 18 лет, многое изменилось у нас. Мы стали обладателями самой большой в рунете библиотеки материалов о фильме «Титаник» Джеймса Кэмерона - другой такой вы не найдёте нигде, и это не преувеличение. 47 987 записей на стене, 34 661 фотографий, 1 570 видео, 545 аудиозаписей и внушительное количество документов, статей и разделов меню. Мы создали это специально для Вас, поклонников легендарного Кино! И несмотря на передряги, огромное количество конкурентов, меняющийся админский состав, мы продолжаем жить и делиться с вами всё новыми открытиями о любимом фильме и пока не собираемся бросать эту затею 😜

Спасибо, что Вы с нами! 💞
С любовью, группа "Титаник" — самый лучший фильм!
ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ! 👉

|#события@titanic168080 x #Нам18лет x #Titanic x #Титаник|

Глава 27.

Брачная ночь наступила, словно золотая клетка, в которую Роуз шагнула сама — зная, что выхода не будет. Спальня, утопающая в роскоши, украшенная лепестками алых роз, тяжелыми портьерами и множеством свечей, казалась чужой, как сцена в театре, где ей отведена главная роль, сценарий которой она не писала.

Пеньюар из тончайшего шелка обволакивал ее тело, но сейчас был для нее больше саваном, чем соблазнительным нарядом. Она стояла перед зеркалом и видела в отражении женщину, которая ещё утром принадлежала себе, а теперь стала чьей-то женой.

Когда дверь отворилась, в комнату вошёл Каледон. Его взгляд сразу упал на Роуз — и в этом взгляде скользило удовлетворение. Он шел к ней не как завоеватель, а как хозяин, уверенный в своём праве. Для него всё это было естественным, как дыхание.

— Ты прекрасна, Роуз, — проговорил он с лёгкой, почти нежной улыбкой.

Он подошёл, обнял её за плечи и задержал ладонь на щеке.
- Моя жена. Такая, как должна быть.

Его прикосновение было тёплым, мягким, но в этой мягкости чувствовалась властность. Роуз вздрогнула, но Каледон воспринял это по-своему. В его понимании так и должно быть. Женская робость, которую мужчина развеет.

— Всё самое плохое осталось позади. Мы начали новую жизнь. Я этого хочу.

Он поцеловал её. Слишком правильно, как из романа. Словно исполняя обязанность, о которой ему в своё время рассказывали наставники и светские друзья.

Он снял с неё пеньюар, осторожно, с лёгкой торжественностью. Для Каледона это был почти ритуал — как развязывать ленту с дорогого подарка. Он искренне считал, что сделал для Роуз больше, чем любая женщина могла мечтать: простил, спас от позора, устроил роскошную свадьбу, осыпал подарками, предложил имя, статус и защищённость. Любая бы другая, в его глазах, не устояла.

А потом всё произошло так, как Каледон, вероятно, представлял в своих мыслях. Без грубости. Без спешки. Он был аккуратен, старателен, как мужчина, который хочет быть достойным мужем. Его ладони скользили по её коже, запоминая каждую линию, словно он искал в ней подтверждение, что теперь она принадлежит ему.

Он шептал ей что-то на ухо — о том, как красива она, как долго он ждал этого момента, как она украсила его жизнь. Слова срывались с его губ легко, будто он повторял их не раз в мыслях. Его поцелуи были тёплыми, настойчивыми, но не грубыми. Он ждал отклика, надеялся на ответ, на искру. Но Роуз оставалась недвижимой, словно ускользая из его рук, даже когда он обнимал её.

В этой близости была тонкая, почти неуловимая трагедия двух людей, говорящих на разных языках.
Каледон, не ведая этого, продолжал, уверенный, что делает всё правильно, что эта ночь — подтверждение его права и её согласия. Для него это был не только долг мужчины, но и попытка соединить их жизни так, как это делали веками до него.

Когда всё закончилось, он коснулся её щеки, поцеловал в висок и сказал:
— Теперь ты полностью моя. Всё впереди, Роуз. Поверь, ты не пожалеешь.

В его голове всё было просто: теперь она его жена, и значит — его спутница, его гордость, его лучшая победа в этой жизни. Ему и в голову не приходило, что могло быть иначе. Каледон искренне верил, что сделал ей лучшее предложение из возможных, и что теперь она будет благодарна судьбе за место рядом с ним. Он хотел её, он выбрал её, а значит — в его мире это уже было достаточно для счастья.

Он встал, накинул халат и ушёл, оставив её в тишине спальни, где мерцали свечи, и в воздухе ещё витал аромат роз и чужих ожиданий.

Роуз лежала в постели, глядя в темноту.

Для неё это была их первая ночь как мужа и жены.

Формальность.
И всё.

Автор: Ксения Цезарь

| #творчество@titanic168080 х #Titanic х #Титаник |