Упоминания платформы "Русский тарантасъ"

Вокруг тебя бушуют страсти, ликуют друзья, лютуют враги. Ты — пример великого русского служения, в котором русский писатель идет со своей армией, не оставляя Россию во времена ее грозных испытаний. Воевали Лермонтов и Толстой, Гумилев и Симонов, воюешь и ты. И твои раны, твоя победная воля вливаются в эстетику твоих романов. Дорожу нашей дружбой. Восхищаюсь твоими текстами, молюсь за тебя, когда ты покидаешь рабочий стол и возвращаешься в окопы Донбасса,

В 2024-м уезжал в созданный Захаром отряд «Родня» и не знал, что буду служить вместе с прототипом Саньки из романа, когда-то изменившего мою жизнь. О произведении гениального писателя часто говорят, что оно больше, шире, выше, глубже автора, его сочинившего. Так же можно было бы сказать и о книгах Захара, если бы не одно «но»: Захар и вне текстов всегда оказывается больше, шире, выше и глубже самого себя. Он, цитируя моего отца, «природная аномалия», чудо, которое со всеми нами произошло.

***

До макушки лета снова нам недалече,
этот кадр (из прошлой жизни) увековечил
и улыбки промельк, и все, что еще случится.
По крупицам

собирается жизнь воедино. Здесь год за десять,
и слова начинают иначе звучать и весить.
Но ведь было же время. И будет еще однажды.
Врут, что дважды

в жизнь, как в реку, не входят. Но жажда если.
Ведь не может так быть, чтобы все исчезли,
те, кого любил ты, с кем связан был пуповинно.
Половина

позади теперь. Впереди еще путь в полвека.
Век не сахарный, но захаровый, век-прилепа.
Ощущать его доньями глаз, где зрительных дисков нервы.
Ты — первый.

Он цельный настолько, насколько не может быть цельным ни одно земное вещество. И он - живой. Это слово в применении к нему обретает высоту, глубину и запредельный объем… Если бы не он, моя Родина сегодня была бы гораздо слабее. Россия была бы другой. Но она - такая. И он - такой,