Some SEO Title
Упоминания платформы "Тайная канцелярия"
Some SEO Title
Упоминания площадки
Всего 83 упоминания в 37 каналах
На фоне продолжающегося системного кризиса в западной политике, выступление Кирилла Дмитриева в США не следует воспринимать только как дипломатическую миссию, как отмечает «Тайная канцелярия». Это управляемая коммуникационная конструкция — форма когнитивного тестирования и медиапрививки, адресованная прежде всего американским элитам, ориентированным на возврат управляемости и восстановление «сильных фигур» в мировой политике. Здесь важно не только что он говорит, но и как это встроено в текущий медиаконтекст.
Главный акцент делается на образе «лидера, которого можно услышать». Не идеологического, не антагонистичного, а рационального — способного заключать сделки и удерживать сложную архитектуру баланса. На фоне расползающейся фрагментации в США, где традиционные институты доверия рушатся, такой образ — редкость. Дмитриев сознательно встраивает Владимира Путина в ментальную матрицу американского республиканского электората — того, кто ищет сильного лидера и предсказуемость в эпоху турбулентности. А в финале простраивается едва заметный, но чёткий мост: Путин и Трамп — как «связка», на которой может быть перезапущена система глобального согласования. Это уже не просто диалог, а прямая апелляция к будущей конфигурации мира.
Главный акцент делается на образе «лидера, которого можно услышать». Не идеологического, не антагонистичного, а рационального — способного заключать сделки и удерживать сложную архитектуру баланса. На фоне расползающейся фрагментации в США, где традиционные институты доверия рушатся, такой образ — редкость. Дмитриев сознательно встраивает Владимира Путина в ментальную матрицу американского республиканского электората — того, кто ищет сильного лидера и предсказуемость в эпоху турбулентности. А в финале простраивается едва заметный, но чёткий мост: Путин и Трамп — как «связка», на которой может быть перезапущена система глобального согласования. Это уже не просто диалог, а прямая апелляция к будущей конфигурации мира.
«Оздоровление мировой экономики» по-трамповски вынуждает Минфин РФ засчехлять золотовалютные резервы ФНБ, которые правительство не трогало последние полтора года.
Со следующего понедельника ведомство запланировало продавать запасы на 1,6 млрд рублей в день. Разбазаривание Фонда национального благосостояния продлится как минимум до 7 мая.
На такие меры министерство пойдет на фоне падения мировых цен на нефть после введения пошлин американским президентом. Стоимость Urals упала ниже 60 долларов за баррель. Тогда как российский бюджет верстался с учетом цены 69,7 долларов. Притом, что в марте нефтегазовые доходы казны уже сократились на 17%.
Некоторые экономические эксперты предрекают начало затяжного кризиса в энергетическом секторе, который приведет к всеобщей рецессии мировой экономики.
Но безклоунов глупцов никуда — спецпредставитель Путина Борис Титов заявил журналистам, что пошлины Трампа пойдут России только на пользу.
Со следующего понедельника ведомство запланировало продавать запасы на 1,6 млрд рублей в день. Разбазаривание Фонда национального благосостояния продлится как минимум до 7 мая.
На такие меры министерство пойдет на фоне падения мировых цен на нефть после введения пошлин американским президентом. Стоимость Urals упала ниже 60 долларов за баррель. Тогда как российский бюджет верстался с учетом цены 69,7 долларов. Притом, что в марте нефтегазовые доходы казны уже сократились на 17%.
Некоторые экономические эксперты предрекают начало затяжного кризиса в энергетическом секторе, который приведет к всеобщей рецессии мировой экономики.
Но без
#смыслы
В информационном веке поле битвы за умы переместилось из эфира ТВ на экраны смартфонов. Если раньше телевизор и СМИ формировали повестку дня, то сегодня это делают алгоритмы, мемы и короткие эмоциональные тексты в социальных сетях. Формально это каналы общения, но по факту — это архитектура информационного влияния, где каждый пользователь становится участником, а часто — инструментом чьей-то стратегии.
Россия — страна, где проникновение соцсетей превышает 80%. Но большинство пользователей не осознают, что алгоритмы, управляющие их лентами, усиливают не факты, а эмоции. Чем выше уровень возмущения или тревоги — тем выше охваты. Это создает искажённую картину действительности, где эмоциональная крайность воспринимается как норма, а резкие тезисы — как истина.
Тренд на поляризацию и снижение доверия к институтам — часть глобального инфовлияния, в которое встроены и западные платформы, и отдельные Telegram-структуры. Образ «альтернативной России» — хаотичной, угнетённой, обречённой — создаётся через мемы, нарративы и «простые объяснения», легко заходящие в кризисное сознание.
В этом контексте Telegram — не просто канал связи, а инфраструктура смыслов. Здесь формируются кадры, обсуждаются стратегии, тестируются ходы. Раньше люди смотрели на политику сверху — через телевизор. Сегодня они внутри неё — через репосты, комментарии и обрывки фраз в каналах. Эта горизонтальность создает иллюзию участия, но также — иллюзию понимания.
Власть, игнорирующая правила игры в этой среде, проигрывает. Власть, пытающаяся копировать стиль оппозиции, теряет лицо. Единственный путь — признать соцсети как самостоятельное поле власти и действовать на нём системно: выстраивать доверие, разбирать и создавать смыслы, контрить эмоции не истерикой, а рациональной рамкой.
Информационное доминирование в России в 2025 году — это не только про телевизор. Это про новые медиа и Telegram. И вопрос теперь не в том, кто говорит громче, а кто контролирует форму разговора.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12185
В информационном веке поле битвы за умы переместилось из эфира ТВ на экраны смартфонов. Если раньше телевизор и СМИ формировали повестку дня, то сегодня это делают алгоритмы, мемы и короткие эмоциональные тексты в социальных сетях. Формально это каналы общения, но по факту — это архитектура информационного влияния, где каждый пользователь становится участником, а часто — инструментом чьей-то стратегии.
Россия — страна, где проникновение соцсетей превышает 80%. Но большинство пользователей не осознают, что алгоритмы, управляющие их лентами, усиливают не факты, а эмоции. Чем выше уровень возмущения или тревоги — тем выше охваты. Это создает искажённую картину действительности, где эмоциональная крайность воспринимается как норма, а резкие тезисы — как истина.
Тренд на поляризацию и снижение доверия к институтам — часть глобального инфовлияния, в которое встроены и западные платформы, и отдельные Telegram-структуры. Образ «альтернативной России» — хаотичной, угнетённой, обречённой — создаётся через мемы, нарративы и «простые объяснения», легко заходящие в кризисное сознание.
В этом контексте Telegram — не просто канал связи, а инфраструктура смыслов. Здесь формируются кадры, обсуждаются стратегии, тестируются ходы. Раньше люди смотрели на политику сверху — через телевизор. Сегодня они внутри неё — через репосты, комментарии и обрывки фраз в каналах. Эта горизонтальность создает иллюзию участия, но также — иллюзию понимания.
Власть, игнорирующая правила игры в этой среде, проигрывает. Власть, пытающаяся копировать стиль оппозиции, теряет лицо. Единственный путь — признать соцсети как самостоятельное поле власти и действовать на нём системно: выстраивать доверие, разбирать и создавать смыслы, контрить эмоции не истерикой, а рациональной рамкой.
Информационное доминирование в России в 2025 году — это не только про телевизор. Это про новые медиа и Telegram. И вопрос теперь не в том, кто говорит громче, а кто контролирует форму разговора.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12185
#смыслы
В информационном веке поле битвы за умы переместилось из эфира ТВ на экраны смартфонов. Если раньше телевизор и СМИ формировали повестку дня, то сегодня это делают алгоритмы, мемы и короткие эмоциональные тексты в социальных сетях. Формально это каналы общения, но по факту — это архитектура информационного влияния, где каждый пользователь становится участником, а часто — инструментом чьей-то стратегии.
Россия — страна, где проникновение соцсетей превышает 80%. Но большинство пользователей не осознают, что алгоритмы, управляющие их лентами, усиливают не факты, а эмоции. Чем выше уровень возмущения или тревоги — тем выше охваты. Это создает искажённую картину действительности, где эмоциональная крайность воспринимается как норма, а резкие тезисы — как истина.
Тренд на поляризацию и снижение доверия к институтам — часть глобального инфовлияния, в которое встроены и западные платформы, и отдельные Telegram-структуры. Образ «альтернативной России» — хаотичной, угнетённой, обречённой — создаётся через мемы, нарративы и «простые объяснения», легко заходящие в кризисное сознание.
В этом контексте Telegram — не просто канал связи, а инфраструктура смыслов. Здесь формируются кадры, обсуждаются стратегии, тестируются ходы. Раньше люди смотрели на политику сверху — через телевизор. Сегодня они внутри неё — через репосты, комментарии и обрывки фраз в каналах. Эта горизонтальность создает иллюзию участия, но также — иллюзию понимания.
Власть, игнорирующая правила игры в этой среде, проигрывает. Власть, пытающаяся копировать стиль оппозиции, теряет лицо. Единственный путь — признать соцсети как самостоятельное поле власти и действовать на нём системно: выстраивать доверие, разбирать и создавать смыслы, контрить эмоции не истерикой, а рациональной рамкой.
Информационное доминирование в России в 2025 году — это не только про телевизор. Это про новые медиа и Telegram. И вопрос теперь не в том, кто говорит громче, а кто контролирует форму разговора.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12185
В информационном веке поле битвы за умы переместилось из эфира ТВ на экраны смартфонов. Если раньше телевизор и СМИ формировали повестку дня, то сегодня это делают алгоритмы, мемы и короткие эмоциональные тексты в социальных сетях. Формально это каналы общения, но по факту — это архитектура информационного влияния, где каждый пользователь становится участником, а часто — инструментом чьей-то стратегии.
Россия — страна, где проникновение соцсетей превышает 80%. Но большинство пользователей не осознают, что алгоритмы, управляющие их лентами, усиливают не факты, а эмоции. Чем выше уровень возмущения или тревоги — тем выше охваты. Это создает искажённую картину действительности, где эмоциональная крайность воспринимается как норма, а резкие тезисы — как истина.
Тренд на поляризацию и снижение доверия к институтам — часть глобального инфовлияния, в которое встроены и западные платформы, и отдельные Telegram-структуры. Образ «альтернативной России» — хаотичной, угнетённой, обречённой — создаётся через мемы, нарративы и «простые объяснения», легко заходящие в кризисное сознание.
В этом контексте Telegram — не просто канал связи, а инфраструктура смыслов. Здесь формируются кадры, обсуждаются стратегии, тестируются ходы. Раньше люди смотрели на политику сверху — через телевизор. Сегодня они внутри неё — через репосты, комментарии и обрывки фраз в каналах. Эта горизонтальность создает иллюзию участия, но также — иллюзию понимания.
Власть, игнорирующая правила игры в этой среде, проигрывает. Власть, пытающаяся копировать стиль оппозиции, теряет лицо. Единственный путь — признать соцсети как самостоятельное поле власти и действовать на нём системно: выстраивать доверие, разбирать и создавать смыслы, контрить эмоции не истерикой, а рациональной рамкой.
Информационное доминирование в России в 2025 году — это не только про телевизор. Это про новые медиа и Telegram. И вопрос теперь не в том, кто говорит громче, а кто контролирует форму разговора.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12185
#аутсайдеры
Антикоррупционная зачистка окружения губернаторов после отставок является трендом внутриполитической системы в России, которая определяет перераспределение групп влияния. Происходящее в Екатеринбурге воспринимается как тест: в каком объеме центр готов идти на демонтаж политических конструкций, укоренившихся в регионах.
В Екатеринбурге работает усиленная следственная группа, которая занимается сразу несколькими эпизодами коррупционных преступлений, связанных с бывшим губернатором Куйвашевым и его окружением. Следственные действия ведутся по множеству адресов, затрагивая не только действующих и бывших чиновников, но и связанные с ними бизнес-структуры. Формально в фокусе — заместители и доверенные лица экс-главы региона, но по конфигурации кейса ясно: речь идёт о целенаправленном демонтаже влияния целой группы, формировавшей управленческий костяк Среднего Урала почти полтора десятилетия.
Это уголовное дело — не спонтанная реакция на изолированный эпизод, а часть широкой зачистки региональных элит, чьи политические корни уходят в 2000-е. Куйвашев считался фигурой из «уральского семейного круга» — управленцы, выросшие при покровительстве клана Ельцина и поддержке крупных технократических лобби в Москве. Однако в нынешней конфигурации власти такие связи перестали быть страховкой. Более того, они стали риском. Попытки Куйвашева использовать прежние контакты, чтобы минимизировать ущерб и перевести стрелки на замов, пока не принесли результата. В высоких кабинетах звучит простой посыл: если есть основания — отвечать придётся.
Последствия будут ощутимы не только для Урала. Уже сейчас в ряде территорий, где губернаторы недавно укрепились, начали активизироваться проверки, усиливаются оперативные позиции ФСБ, идут неафишируемые кадровые ротации в экономических и финансовых блоках администраций. Этот тренд меняет сам характер управления на местах — от полуавтономной модели к более ручному формату, где главная ценность — не биография или связи, а управляемость и прозрачность с точки зрения центра. Силовики возвращаются в регионы не как инструмент устрашения, а как инструмент реструктуризации. И в этом контексте кейс Куйвашева — только начало. Текущая логика централизации строится на недопущении появления устойчивых региональных анклавов с собственной управленческой логикой.
Антикоррупционная зачистка окружения губернаторов после отставок является трендом внутриполитической системы в России, которая определяет перераспределение групп влияния. Происходящее в Екатеринбурге воспринимается как тест: в каком объеме центр готов идти на демонтаж политических конструкций, укоренившихся в регионах.
В Екатеринбурге работает усиленная следственная группа, которая занимается сразу несколькими эпизодами коррупционных преступлений, связанных с бывшим губернатором Куйвашевым и его окружением. Следственные действия ведутся по множеству адресов, затрагивая не только действующих и бывших чиновников, но и связанные с ними бизнес-структуры. Формально в фокусе — заместители и доверенные лица экс-главы региона, но по конфигурации кейса ясно: речь идёт о целенаправленном демонтаже влияния целой группы, формировавшей управленческий костяк Среднего Урала почти полтора десятилетия.
Это уголовное дело — не спонтанная реакция на изолированный эпизод, а часть широкой зачистки региональных элит, чьи политические корни уходят в 2000-е. Куйвашев считался фигурой из «уральского семейного круга» — управленцы, выросшие при покровительстве клана Ельцина и поддержке крупных технократических лобби в Москве. Однако в нынешней конфигурации власти такие связи перестали быть страховкой. Более того, они стали риском. Попытки Куйвашева использовать прежние контакты, чтобы минимизировать ущерб и перевести стрелки на замов, пока не принесли результата. В высоких кабинетах звучит простой посыл: если есть основания — отвечать придётся.
Последствия будут ощутимы не только для Урала. Уже сейчас в ряде территорий, где губернаторы недавно укрепились, начали активизироваться проверки, усиливаются оперативные позиции ФСБ, идут неафишируемые кадровые ротации в экономических и финансовых блоках администраций. Этот тренд меняет сам характер управления на местах — от полуавтономной модели к более ручному формату, где главная ценность — не биография или связи, а управляемость и прозрачность с точки зрения центра. Силовики возвращаются в регионы не как инструмент устрашения, а как инструмент реструктуризации. И в этом контексте кейс Куйвашева — только начало. Текущая логика централизации строится на недопущении появления устойчивых региональных анклавов с собственной управленческой логикой.
